Мёрдок страстно желал вновь увидеть Даниэлу и разрешить разногласия между ними, но он всё ещё был слишком слаб и не хотел, чтобы она видела его таким.

Кристоф дал ему отпуск на две недели, так что Мёрдок мог подождать ещё день-два.

В конце концов, он точно знал, где её искать.

Глава 28

Ушки Дани дёрнулись за долю секунды до того, как она услышала требовательный мужской голос:

— Куда, чёрт возьми, ты собралась?

Вампир вернулся.

— Прочь, — ответила она, застёгивая молнию на втором чемодане.

— Ты собралась исчезнуть, не сказав ни слова?

— Могу спорить, ты-то так никогда не поступал с женщинами. К тому же ты, скорее всего, даже не заметил бы, что я ушла. Потому что был бы занят соблазнением смертных женщин.

— Я не посмотрел ни на одну женщину, с тех пор как…

— В любом случае, я оставила записку на комоде, — перебила Дани, равнодушная к тому, что он собирался сказать.

Он схватил клочок бумаги, на котором было написано: «Мёрдок. Это было настоящим. Даниэла».

— На чём ты собиралась уехать?

— У меня есть свои способы.

Способом был один водитель снегохода из России. Он оказался единственным, кто мог добраться до этого места, и сделать это всего за час.

Мёрдок скомкал записку:

— И как бы я сумел найти тебя?

Она на секунду остановилась, быстро взглянув на него:

— Предполагаю, ты бы не стал и пытаться.

Она нахмурилась. Хотя Мёрдок всегда одевался со вкусом, сегодня он, казалось, проявил особое внимание к своей одежде. Он надел дорогой свитер и роскошное пальто. Ботинки были начищены до блеска.

На ней были мини-юбка и кофточка. Обувь отсутствовала.

— Зачем ты так разоделся? — раздражённо спросила она.

— Сегодняшний вечер очень важен для меня, — он неуклюже двинулся к Даниэле и остановился в полушаге от неё, всё ещё пряча большую часть лица в тени. — Мне нужно кое-что сказать тебе.

А мне интересно, почему ты не показываешь лицо полностью. Она приблизилась, чтобы получше разглядеть его. Швы? Лицо было в страшных порезах, а он всё равно пытался бриться. Что же для него так важно?

— Мёрдок, что случилось?

— Меня чуть не убили полудемоны-полувампиры.

— Быть не может, — отмахнулась она. — Это один из редких мифов Ллора, который на самом деле всего лишь чья-то выдумка.

— У них были настоящие рога и клыки, и они оказались сильнее, чем вампиры, с которыми я когда-либо сражался. К тому же у них были красные глаза.

У каждого Падшего вампира были красные глаза, демоны же с красными глазами принадлежали к редким видам. Ходили слухи, что Иво планирует что-то серьёзное. Неужели он нашёл способ обращать демонов в вампиров?

— Помнишь, Дешазар и кобольд говорили, что они не похожи на других и их не победить? — продолжил Мёрдок. — Так вот, так и есть.

Она должна была рассказать об этом Никс. Стоп… Её сестра упоминала демпиров во время их последнего разговора. Демоны и вампиры. Никс уже знает.

Мёрдок начал расхаживать по комнате, запуская пальцы в волосы; его энергия, казалось, заполнила всю комнату. Но он хромал. Ей показалось, она услышала еле заметный скрип. У него пластина в ноге? С кем бы он ни связался, они его серьёзно ранили.

— Даниэла, я думаю, что знаю, почему сейчас стою здесь, рядом с тобой. Почему я никогда не могу найти слов и грублю. Это всё из-за тебя.

— Почти обвинение? Такое поведение обычно производит впечатление на дам? Правда? — она вернулась к чемоданам.

— Это то, что я и пытаюсь объяснить: обычно я не такой. Я всегда был вежлив с женщинами, комплименты легко слетали с моих губ.

— Учтивый Мёрдок — сама сладкоречивость? — Дани знала, что вампир ненавидит, когда она так обращается к нему. — Так что в них было особенного?

— Сейчас я боюсь, что… я думаю, что это… не имеет значения. Ты имеешь значение. Для меня. — Он провёл рукой по лбу. — Я чувствую, что мне важно всё не испортить.

— Чего ты хочешь от меня?

— Не знаю. Еще один шанс. Посмотреть, к чему это приведёт.

Она почувствовала лёгкое волнение от этих слов, но заглушила его. Жизнь с Мёрдоком будет пыткой. Когда уже она примет это?

— Останься здесь, Даниэла. Со мной.

Она сузила глаза.

— С тобой? Это как… жить вместе?

Была ли в его кивке хотя бы малая доля колебания?

— Что изменилось?

— Ты сказала, что я боюсь, и я думаю, что ты… ошиблась.

Дани не ответила и лишь вскинула брови.

— Я не видел этого прежде, не понимал своего нежелания. Но когда я попал в ловушку и был уверен, что умру… — он остановился, встретив её взгляд. — Всё, о чём я мог думать, это о тебе.

Ох. Она почувствовала, что смягчилась. Я тоже думала о тебе. И не важно, как сильно я старалась не думать. Если бы она не вырезала те символы, то сошла бы с ума.

— А затем, несколько дней спустя, я увиделся с братом. Он совсем свихнулся из-за Мист. Я думал, что никогда не увижу мужчину, настолько привязанного к женщине. Но увидел. У нашего отца было то же самое из-за матери.

Мёрдок возобновил хождение по комнате.

— Он был одержим ею. После её смерти он никогда не смеялся, не шёл дальше. Обычно он сидел в их комнате и часами смотрел на её портрет. Думаю, я боялся, что подобное случится и со мной, если я буду хотеть большего с тобой. Но потом я понял, что ещё больше я боюсь потерять тебя.

У неё вырвался вдох, когда она придвинулась ближе к нему. Я хочу его. Я хочу, чтобы реальность заменила фантазию.

— Мёрдок, ты готовил эту речь?

— Непрерывно последние два дня.

Нет, вспомни фермера Теда! Вспомни книгу пари Лоа!

— С тех пор, как мы встретились, ты угрожал мне, пугал меня и поставил в такое положение, что я была вынуждена оказаться на улице в полуденную жару, чтобы путешествовать автостопом на адском автомобиле, который пропах табаком. Когда ты отправился гулять по Кварталу, ты… сделал мне больно, — ответила она. — Итак, ты долго и упорно думал об этом. Я видела твой срыв, когда ты хотел укусить меня. Я видела твою жажду, когда ты пялился на мою шею. И я видела, как ты сжимал кулаки, когда хотел дотронуться до меня.

Приблизившись к ней, он спросил охрипшим голосом:

— А больше ты ничего не увидела, калим?

Она сглотнула, не способная отвести взгляд от его глубоких серых глаз, уже мерцающих чёрным огнем от переполнявших эмоций.

— Ты никогда не сможешь прикоснуться к моей коже, никогда не попробуешь мою кровь на вкус. Я холоднее, чем была когда-либо. Эта боль будет ещё сильнее для меня, впрочем, как и для тебя.

— Я понимаю.

— Мёрдок, никакая магия не поможет изменить эту ситуацию, нет способа провести судьбу — ни сейчас, ни когда-либо потом. Думаешь, что будешь удовлетворён этим?

— Удовлетворён? Полностью? Нет. Но я думаю, мы будем счастливее вместе, чем порознь.

Если бы он был совершенно уверен в том, что у них всё сложится, Дани бы убежала с криками о помощи. Вместо этого, он был честен. И она согласилась — она бы в любом случае не была удовлетворена полностью.

— Я даю нам несколько месяцев, — в конце концов произнесла она. — У меня есть два условия.

— Какие?

— Как и прежде, ты никому не расскажешь обо мне. До тех пор, пока я не буду готова.

— Почему?

Потому что шансов, что всё сработает, — один на пятьдесят.

— Потому что я не хочу стать мишенью для насмешек или быть отмеченной в книге пари как та, которую обманули. И я не хочу стать известна как брошенная Обуздавшим жажду.

— Ты думаешь, я оставлю тебя.

— А есть какие-то причины ожидать другого?

— Я не такой, как обо мне рассказывают. По крайней мере, не только такой. Уже нет.

Он насупился, как будто сам до конца не верил в то, что говорит.

— Ты сам сказал мне, что не склонен к моногамии.

— Я смогу. Сделать это. Сейчас. Но и ты должна сделать то же.

Когда она скорчила «кроме шуток» гримасу, он решительно стиснул зубы. И вновь, явно не довольный тем, что сказал.