Эти изменения должны были казаться ему незнакомыми. Но… ничего подобного. Мне снилось именно это. Посчитает ли она его сумасшедшим, узнав, что он уже видел её такой?

Он уже был твердым для нее, сейчас его член пульсировал. Изменения в её внешности безумно привлекли его. Он боялся, что кончит прямо в брюки. Нет, я никогда не потеряю самообладания.

Продолжай повторять это, Мёрдок.

— Тебе нравится? — прошептала она.

— Что это?

— Это то, как я должна выглядеть. И как я должна чувствовать.

Этот холод, очевидно, пробудил её. Жадный взгляд заметил её поверхностное дыхание, её гибкое дрожащее тело. Её маленькие коготки стали синими и резко скрутились.

Теперь я знаю, что это значит. При мысли, что она запустит эти коготки в его спину в тот момент, когда он окунётся в неё, ему едва удалось сдержать стон.

Позади неё северное сияние пронзила молния.

— Молния принадлежит тебе. — Он сам удивился твёрдости своего голоса.

Она зачарованно взглянула на него и кивнула:

— Сильные эмоции Валькирия отдаёт в виде молнии.

— Даниэла, такая же, как сейчас, ты была в моём сне.

Так же близко.

Когда она с сомнением посмотрела на него, он продолжил:

— Не веришь? Я так же хорошо помню синие линии, спускающиеся по спине.

Она широко открыла глаза:

— Что ещё тебе приснилось?

— Я лишил тебя девственности, — выпалил он.

Она задрожала.

— И как я отреагировала?

— Ты хотела, чтобы я это сделал. Ты хотела… меня.

Ты позволила дотронуться до твоей шеи. Глаза остановились на её мягкой плоти, клыки желали её. Одним из них он прикусил язык, чтобы почувствовать вкус крови, представляя, что кровь принадлежит ей.

— Вампир, подойди ближе.

В мгновение ока он оказался перед ней, встав на колени.

Не снимая с него куртки, Валькирия начала расстёгивать пуговицы его рубашки, распахивая её.

— Тебе будет слишком холодно?

— Я выдержу.

Когда его грудь обнажилась, Валькирия приблизилась к нему еще ближе, пока расстояние между их губами не сократилось до дюйма. Она опустилась к его торсу, он чувствовал ее дыхание, как небольшие укусы мороза, будто она проводила по его коже кусочками льда. Он задрожал — но не от холода.

Отклонившись немного назад, она спросила:

— Мёрдок?

— А? — это было всё, что он смог выдавить.

Она наклонилась, чтобы прошептать прямо ему на ухо:

— Ты позволишь мне остаться в этом месте.

Когда она прикусила мочку его уха своими зубками, член в брюках резко дёрнулся, мошонка сжалась.

Стоп, что она только что сказала?

Она перешла к другому уху:

— Ты хотел бы это сделать? — Она дышала, заставляя его содрогаться от желания. — Я сделаю себя — женщину — частью твоей собственности. И подходящим образом всё украшу.

Не могу… произнести… ни слова.

— Ты ведь хочешь, чтобы я это сделала? — Она медленно подняла глаза, посмотрев на него из-под локона сияющих ледяных волос. Она прикусила свои пухлые губы и этим добила его, одержала верх. Смущённый, он смотрел, как его пальцы в перчатках перебирают кристаллы на её виске.

— Да. — Поверить не могу, что я это говорю. — Ты можешь остаться.

Его позицией было избавление от женщин — а не переселение их к себе домой.

Он был глубоко обеспокоен тем, что соблазнитель оказался соблазнён. Игрок, который только что проиграл.

Хотя он всё ещё был в игре.

— Ты останешься. Но сначала необходимо закрепить эту сделку, Валькирия. И я знаю, как это сделать.

— Да?

Он протянул ей отданные Лоа перчатки:

— Надень их.

Глава 23

Он купил мне перчатки?

— Что ты задумал? — спросила Дани, храбро натягивая их. Впервые в жизни она чувствовала себя настолько сильной. Способность привести такого крупного воина на колени опьяняла.

— Увидишь.

Из-за нестерпимого желания голос вампира погрубел; лицо чётко выражало одно намерение.

С каждой секундой её возбуждение нарастало. Вдобавок усилился ветер, и покрытые снегом ветви со свистом рассекали воздух. Но для неё этот свист был как музыка, как тайна. Эти звуки, эти запахи дразнили её. Что-то из тёмных глубин этого холода манило Валькирию…

— Даниэла?

Мёрдок боролся с влечением. Даниэла ещё раз посмотрела на него; во взгляде, обращённом прямо к наполнившимся чернотой глазам, было заметно всё возраставшее желание.

Предвкушение. Дани влекло именно предвкушение чего-то нового.

Когда Мёрдок взял локон её волос и использовал его, чтобы приласкать сосок, она застонала, выгнув спину. Из-за холода каждое прикосновение казалось приятнее — и ей захотелось большего.

— Положи на меня руки, вампир.

Застонав, он накрыл её грудь одетыми в перчатки руками и начал массировать, вынуждая девушку задыхаться от удовольствия. Он с особой искусностью мучил её соски: ласкал сначала один, после — другой. Возбудив их, он опустил руки на её грудную клетку и с силой надавил, прижимая девушку к земле.

Когда она вытянулась на снегу, он опустил руки и стянул с неё трусики. В течение долгого мгновения он смотрел на её обнажённое тело, его член пульсировал в штанах.

Она устремилась вперёд и приласкала его через брюки, так что вампир от удовольствия откинул голову. Приготовившись использовать перчатки, она прошептала:

— Вынь его, Мёрдок.

— Он замёрзнет, — вампир вопросительно посмотрел на неё.

— Если бы так случилось, я бы могла не спеша облизывать его, как лёд.

Он охнул:

— Правда?

— И это могло бы продолжаться несколько часов. Но сейчас я уверена, что буду тереть достаточно быстро, чтобы не дать тебе замёрзнуть.

Мотнув головой, он убрал её руку.

— Я хочу, чтобы ты кончила первая. Хочу смотреть на тебя. Хочу видеть твоё лицо. — Он поставил колено между её ног. — Даниэла, убери руки за голову. И раздвинь бёдра.

Повинуясь его командам, она осторожно убрала руки, затем развела ноги.

— Вот так, — проскрежетал он, его взгляд был прикован к её вульве. Он видел, что её тело не против, чтобы он ласкал её прямо там.

Вампиру хотелось попробовать её, но он мог лишь смотреть. Она увидела, как он облизнул губы, и качнула бёдрами. Интересно, каков его поцелуй? Будет ли он мягок с ней? Или ненасытен?..

— Шире, — потребовал он, и она позволила коленям раздвинуться ещё немного. С грубым стоном он опустил голову и сейчас был прямо у её бёдер, но не касался их. Она почувствовала его дыхание, заставившее её задрожать.

Снова и снова воздух от его дыхания перемещался вверх и вниз вдоль её сердцевины, в то время как руки вампира ласкали её грудь. У Даниэлы не осталось ни капли стыдливости: двигаясь, желая его губ, она была согласна вытерпеть боль от ожога — ради того, чтобы один раз почувствовать прикосновение его языка.

— Я так хочу поцеловать тебя.

Его губы были в нескольких дюймах от её вульвы, его туманное дыхание щекотало её клитор.

— Я распалю тебя и буду облизывать до тех пор, пока ты не станешь кричать и умолять меня.

— Мёрдок, — простонала она, — больше я этого не выдержу.

— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? — спросил он, приподнимаясь.

— Да!

— Ты говорила, что лёд порочно смотрится на твоей коже. — Он потянулся и сорвал толстую сосульку с одной из веток. — Это был намёк?

Во взгляде вампира появилось что-то свирепое; его глаза потемнели. Её же — расширились. Боже, он хочет прикоснуться к ней, использовав сосульку?

Она задержала дыхание… он коснулся гладким кончиком её щеки, заставив задрожать.

— Она не тает, прикасаясь к твоей коже, — прошептал Мёрдок, будто зачарованный, а затем провёл кусочком льда вниз к её приоткрытому ротику.

Не отводя глаз от Мёрдока, Даниэла язычком потянулась к сосульке, слегка коснулась кончика, прежде чем обхватить фаллосообразный лёд губами.

Сдавленный звук вырвался из его груди. Опьяняющая власть.

Она в последний раз облизнула лёд и уступила Мёрдоку.